Приливы и отливы александровск-сахалинский
Dating > Приливы и отливы александровск-сахалинский
Download links: → Приливы и отливы александровск-сахалинский → Приливы и отливы александровск-сахалинский
Здесь был богатый леспромхоз, заходили суда из Японии, Филиппин и других стран. Поезд мерно стучит по рельсам. Всего в селе около 30 детей. Здесь живёт Владимир Салимзянов. К вечеру поднялся сильный ветер, мы забрались в палатку и легли спать. Это тяжело, мокро, опасно. Миграция сильная, что связано с их традиционным родом деятельности. Мы повалялись еще часок, ничего не менялось. В июне 1849 года русский мореплаватель Геннадий Иванович Невельской в рамках Амурской экспедиции 1849 — 1855 гг.
От автора Из всех моих походов доныне это был, пожалуй, самый тяжёлый, самый экстремальный и самый опасный: ходил буквально по лезвию. Но красота любой вещи, места или явления открывается во всей своей полноте только тогда, когда для этого прилагаешь огромные усилия и выносишь определённые страдания, то есть преодолеваешь себя. С Новоалександровки потому, что на вокзале Южно-Сахалинска проверяют багаж, а у меня с собой нож. Еду в многодневную экспедицию по северо-западному побережью Сахалина. Один, так как мой напарник не смог по обстоятельствам. Поезд мерно стучит по рельсам. Александровск-Сахалинский — Мгачи — Мангидай 24 июля 2017 года понедельник В 6. Проводница меня не разбудила. Мог бы уехать дальше, но проснулся, когда народ мимо шёл на выход. Идя на трассу до Александровска-Сахалинского, затормозил УАЗ-хлебовозку, и Андрей довёз до хлебокомбината, откуда мы уже с Валерой поехали в Александровск-Сахалинский, по пути заезжая в различные точки: детсады, больницу, посёлок Восход и пр. Тяжёлые свинцовые тучи нависают над землёй. Город Александровск-Сахалинский встречает благоуханием трав. Докупив в магазине возле музея Чехова необходимые продукты, в 9. Спустившись с города на побережье, иду по дороге, которая вскоре сливается с берегом. Иду вдоль высоких крутых песчаных берегов, вплотную подошедших к воде. Мутно-жёлтая вода мешает продвижению. Поднимаюсь на берег по тропе и по колее выхожу на трассу. От трассы ответвляется дорога на Половинку, довольно большой дачный посёлок. Рыбаки говорят, что полный прилив был в 11. Один из рыбаков вынес мне из дома кипяток: за обедом скоротаю ожидание отлива. Иду по отличному пляжу. Позади вдалеке остаются мыс Жонкиер и скалы Три Брата, скошенные, наклоненные и не такие величественные издали. Делаю передышку в ржавом остове выброшенного корабля. Перехожу вброд реку Арково, в устье которой расположены домики. Это берег Александровского залива, протянувшегося от одноимённого города до мыса Танги. Распогоживается, южная часть небосклона почти расчищена. Уголь добывают только на разрезе в Мангидае. По словам местных жителей, в Мгачи сейчас проживает около 800 человек. Возле устья реки Малый Сартунай, от которой несёт канализацией, находится полуразрушенный деревянный углепогрузочный пирс. В расположенном километрах в пяти на север посёлке Мангидай осталось семей десять. Официально там проживает 60 человек. Летом население увеличивается за счёт приезжих. До пятидесятых годов здесь существовал посёлок Прибой, валили лес. Алексей, который возле устья реки поставил сеть, снабдил меня водой, так как вода в реке слегка солоновата вследствие влияния мощных приливов. За день пройдено около 25 км. Приливы и отливы 25 июля 2017 года вторник С утра пошёл дождь: то прекращается, то вновь начинает лить — на северо-запад прогоняет серую облачность. Вдобавок начался прилив — такой мощный, что залило устье реки, пришлось передвигать костёр. Костёр выдержал натиск дождя, жадно пожирая мокрые коряги. С самого утра жду отлив. Приливы здесь, на севере, мощные: северная часть Татарского пролива сужается, увеличивая высоту приливов до двух метров. Вода начинает спадать, наконец-то отлив. Пройдя вдоль прижима с угольными берегами, выхожу на песчаный берег к устью реки Большая Мачи. Здесь встречаю троих: Владимир Васильевич 83-х лет, в плаще, сапогах и кепке — старой советской закалки, его дочь Любовь и внук Дмитрий, который рыбачит на резиновой лодке в море. Они угощают меня ухой и оладьями, дают в дорогу лук и укроп. Владимир Васильевич, человек морской, рассказал мне про здешние приливы и отливы, т. Большие и малые воды чередуются каждые пять дней: большие воды имеют место, когда луна растёт, приливы бывают высотой от 1,7 до 2,3 метра. В период малых вод высота приливов в среднем бывает 1,9 м, высота отлива — достигает 0,7 м. Сегодня была максимальная высота воды в прилив — 2,2 м, в отлив — 2 м. Сегодня последний день большой воды. Теперь высота воды пойдёт на убыль, а через пять дней — снова на возрастание. В сутках приливы и отливы чередуются каждые 6 часов. После окончания каждого отлива до начала прилива проходит 40 минут, это т. С учётом этих факторов рассчитывают время приливов и отливов и составляют график наперёд. Я быстро научился рассчитывать приливы-отливы. Сегодня пик прилива пришёлся на 11. Прибавляем 40 минут стоянка воды и получается, что новый прилив начнётся примерно в 18. По словам Владимира Васильевича, стоянка воды — эти сорок минут — объясняется, видимо, тем, что земля вращается. Примечательно, что стоянки воды нет между окончанием прилива и началом отлива. Здесь, на западном побережье Сахалина, бывают два прилива сутки в отличие от восточного побережья, где за сутки наблюдается один прилив. Регулярная система трещин, возникшая в однородной осадочной толще, поражает своими ровными линиями Танги Хмурое небо, дождь, морось. Прохожу устье реки Широкая Падь с остатками деревянных строений. Мне говорили, что здесь было одноименное селение, которое, судя по всему, ожидала та же участь, что и его старшего тёзку южнее Александровска-Сахалинского. На мысе Танги в маленьком гроте пережидаю дождь. В шесть часов вечера захожу в пределы посёлка Танги. Здесь проживает около 150 человек, почти одни пенсионеры. Раньше посёлок занимался лесозаготовками, как и другие посёлки этого района. Здесь был богатый леспромхоз, заходили суда из Японии, Филиппин и других стран. Как и в Мгачи, на берегу моря находятся останки деревянного пирса, с которого происходила отгрузка леса. Пожилые люди — тогдашние комсомольцы — помнят те времена. Рядом с посёлком лысая сопка — последствия лесозаготовок и недавних пожаров. Множество брошенных деревянных домов. В поселковой школе учится один ученик. Ещё двое дошколят подрастают. В этом году школу не приняла комиссия: здание ветхое. Куда детей девать, не знают. Дождь идёт, почти не прекращаясь. Решаю всё это переждать в Танги. На сопке над посёлком есть брошенный дом, обильно заросший травой. Внутри хаос: окна выбиты, полов нет, земля, кирпичи, трава, потолок полуотваливается, с него местами капает. У стены обнаруживаю старую железную койку в разобранном виде. Кладу её сетку на землю, разворачиваю на ней походный коврик, сверху расстилаю спальный мешок. И даже неплохо поужинать. Дом убитый, чуть ниже — кладбище, но зато открывается прекрасный вид на море, правда, для этого нужно встать с койки и подойти к окну. Заранее в посёлке у местного жителя Егора — прожжённого и обветренного мужика с выразительными глазами — взял 1,5 литра питьевой воды в бутылку. Отбой примерно в 21. За день пройдено около 14 км. Хоэ 26 июля 2017 года среда Всю ночь лил дождь. В месте обвала потолка стояла капель. Спалось отлично, снились яркие сны. Утром спускаюсь в посёлок. Завтракаю в магазине: продавщица, моя тёзка, дала мне кипятку и чаю с сахаром. Отправляюсь из Танги в 11. До обширного скалистого мыса Хой иду по приливу и непропускам, для чего пришлось переодеться в более купальную одежду. На самом мысе Хой, где высокая вода и мощный прибой, решаю подождать отлив, который вот-вот должен начаться, и устраиваю обед. По начавшемуся отливу преодолеваю мыс Хой и иду в сторону посёлка Хоэ, виднеющегося вдалеке. К четырём часам захожу в пределы посёлка. Хмарь уходящего циклона стелется по склонам Камышового хребта. Тихо, красиво — Север! Много брошенных, разбомбленных домов. Мост через широкую реку Хоэ. Людей почти не видно, но в селе, говорят, проживает 350 человек. Здесь также некогда был леспромхоз. Севернее, возле устья реки — останки деревянного пирса для отгрузки древесины. Школу, хотя в ней учатся 22 ученика, хотят закрывать. Продавщица местного магазина сказала мне, что не знает, куда девать свою дочку-школьницу, если школу всё же закроют: по плохим дорогам в другие посёлки на учёбу не шибко повозишь. Всего в селе около 30 детей. На местном базаре, где нет ни продавцов, ни товара, ни покупателей, выпивают три мужика. Вливаюсь в компанию, перекидываюсь фразами, пить отказываюсь. Всякий раз когда я оказываюсь в подобных местах, меня не оставляет мысль, что народ просто бросили. Первый же ручей на моём пути несёт стремительную воду коричневого цвета. Мимо скалы Бошняк прохожу мыс Бошняк. За мысом Бошняк, на реке Большая Уанди, не доходя до мыса Уанди, — рыболовецкое хозяйство, несколько домов, которые охраняют Александр и Василий. Зимой здесь рыбалка, добывают навагу. У них я заночевал. Саня угостил жареной горбушей и лобастиком, северной белой рыбой, которая на зиму зарывается в ил. За день пройдено около 26 км. Камень Бошняк На Большой Уанди Трамбаус 27 июля 2017 года четверг Подъём в 6. Наскоро хлебнув с Васей чаю из еловой воды, в 6. Выхожу на мыс Уанди, за ним — залитая солнцем бухта. На первый взгляд Трамбаус — типичная русская деревня с характерными деревянными домами. Он расположен на высоком берегу и смотрит на Татарский пролив. Отсюда уже отчётливо видны очертания материка, его гор. В Трамбаусе проживают 11 семей — и нивхи, и русские, всех поровну. Как и раньше, в Трамбаусе занимаются рыбалкой, собирают ягоду. Здесь самая вкусная навага на Сахалине, говорит Валера, подвёзший меня до колодца на своём трёхколёсном мотоцикле. Рыбу с Трамбауса продают даже в Южно-Сахалинске. Валера в Трамбаусе уже два года, сам из областной столицы. Приехал сюда и остался, женился на нивхской женщине. Валера пригласил в гости на чай. Много интересного рассказал он мне. Раньше посёлок был больше: метров на триста простирался дальше на запад, но большая его часть за эти десятилетия ушла под воду — море наступает. Виахту До Виахту иду по дороге до посёлка 13 км , так как в море начался прилив. Дорога петляет, выходит длиннее, чем по берегу. В сельсовете глава села Иван Юрьевич Поликарпов ведёт со мной беседу, пока я обедаю в небольшой столовой: мне любезно позволили здесь передохнуть. Он много рассказывает о народах Севера Сахалина, об археологии, которой увлекается. Сейчас здесь проживает около 150 человек. Представителей коренных народов Сахалина в Виахту и Трамбаусе они как бы единый посёлок фактически около 50 человек, хотя зарегистрировано 80. Миграция сильная, что связано с их традиционным родом деятельности. Люди в этих краях держатся помимо прочего огородами. В Виахту имеется своя дизель-электростанция, которая обеспечивает и Трамбаус. При местном ДК действует национальный ансамбль, есть кружок национального прикладного и декоративного искусства. Имеется двухэтажная школа-интернат, которую изначально строили для детей из Трамбауса, но сейчас набирают учеников и из Александровска-Сахалинского и др. Посёлку Виахту почему-то не дают статус Крайнего Севера, хотя посёлок Ныш, находящийся на той же широте и даже немного южнее, этот статус имеет. Похоже демографическая ситуация в этих селениях имеет тенденцию к чеховским временам. Тундра Иван Юрьевич организовал мою переправу через серьёзное препятствие — залив Виахту, за что ему огромная благодарность. На моторной лодке мы втроём — за рулём Тимур из коренных народов — переправились через залив, кишащий морскими котиками, любопытно выглядывающими из воды. Сфотографировавшись со мной на память, мужики уехали обратно, а я остался один, словно на необитаемом острове: дальше, до мыса Погиби, населённых пунктов нет. Через мокрую залитую тундру минут сорок иду — местами по следам траков вездехода — к берегу моря. Акватория штормящего моря залита солнцем. Приливы-отливы в этих краях происходят на час позже, чем в Александровске-Сахалинском. Как раз недавно — в 15. Передвигаться по северо-западному побережью приходится, согласуясь с этими движениями воды. У реки Емельяновки встречаю охотника из Виахту из коренных народов. Он мне объяснил маршрут и местоположение избушек. Перейдя стремительную Емельяновку вброд, взбираюсь на пригорок и выхожу на колею вездехода, местами сильно заросшую, местами — песок, на котором — мишкины следы. На песчаном пустыре пропечатаны большие следы северного оленя. Я заплутал в лесотундре и потерял колею. Иду в сторону побережья и с пригорка обнаруживаю молодого медведя, что-то поедающего с земли по ходу своего движения, видимо, ягоду. Вдалеке впереди по ходу моего движения бродит второй медведь. Поглощая горстями шикшу, наблюдаю в бинокль за ними и обдумываю своё положение. Медведь, что вдалеке, стал заходить в чащу. Спускаюсь к колее и тут же обнаруживаю отворот вездеходной дороги, идущей в обход залива Тык. Колея здесь отменная, наезженная. В метрах ста от себя вдруг вижу в зарослях морду, похожую на собачью. Морда исчезает в зарослях. Бывают и такие встречи Бывают и такие находки Не найдя домики, про которые мне говорил охотник на реке Емельяновке, в 20. За день переместился на около 45 км. Мари 28 июля 2017 года пятница С утра пасмурно. Утром, днём и вечером лютуют комары. Иду по марям: нога то и дело проваливается в мокрую мякоть. Колея вездехода испещрена следами медведей, оленей и человека в сапогах, наверное, вчерашнего охотника. Идти тяжело, зато встречается ягода морошка, которой в этом году, говорят, уродилось мало. Где-то там, на западе, шумит море — залив Тык, который я обхожу по этим марям. Залив Тык представляет собой огромную лагуну, огороженную от моря длинным отростком — мысом Тык. Наличие марей в этих местах — от залива Тык и почти до самого мыса Уанги — объясняется тем, что эта часть острова, как собственно весь Северный Сахалин, ещё в плиоценовую эпоху неогенового периода 5. Кроме того, по словам сахалинского геолога Александра Соловьёва, наступление моря на западный берег Северо-Сахалинской равнины связано с тем, что западное побережье этой части острова медленно — отдельные блоки с разной скоростью — погружается, а восточное поднимается. Отсюда и болотистость залива Тык и его окрестностей. Акватория залива Тык до самого мыса Лах является заказником. Перейдя болото реку Тык? Мне до них накануне не хватило полутора часов ходу. Разбросан мусор — проявление патологического стремления человека загадить все вокруг. Подхожу к берегам обширной реки Варнак, которую поначалу спутал с озером. Пытался её форсировать, но слишком глубоко — река большая. Становлюсь на обед, нужно пережидать прилив, пик которого придётся на 16. В одном километре южнее меня пасётся медведь. С двух до шести часов ждал отлива. Вода, до этого тёкшая в реке Варнак в обратную сторону, вдруг бурно потекла в правильную сторону — по течению, начался отлив. Но и сейчас не форсировать её — река всё ещё глубока и широка. Приходится идти на километр-другой выше по течению и переходить реку с тяжёлым рюкзаком на плечах по пояс в воде. Тут всё кишит медведями. Вскоре выхожу на песчаный берег. Мощнейший отлив: вода ушла чуть ли не до горизонта. Хочется пить, здесь нет чистой пресной воды. Неотступно преследует мысль о бутылке холодного кваса. В хвойной чаще обнаруживаю озерцо, на его берегу ставлю палатку. Всё хорошо, рядом пресная вода, но тут другая напасть — мелкая таёжная мошка, которая жрёт тебя даже в палатке. За день пройдено около 14 км. Никому не пожелал бы оказаться в марях залива Тык. Река Варнак Мыс Лах — крайняя западная точка Сахалина 29 июля 2017 года суббота Ночью внезапно пошёл дождь, пришлось накидывать на палатку второй тент. Утром небо в тучах, но с просветами. Вынужден жить по часам и даже — мыслимое дело?! Форсирую реку Чёрную в устье. Пробираюсь, утопая по колено в иле: Чёрная, как и Варнак. По обнажившемуся в отлив дну залива Тык вдаль уходят звериные следы — в основном медвежьи: видимо, что-то там они собирают после прилива. Иду по торфяным берегам тундры, под берегом — жижа, зыбучий песок, по которому невозможно идти. Берег усыпан стеклянными бутылками из-под водки, пластиковыми бутылками, кусками пенопласта и прочим мусором: словно по свалке идёшь. И это на одном только этом берегу! А сколько произведено, производится и будет произведено ещё пластика! Мусор — это тупик человечества. У торфяной речки на её мутной солоноватой воде готовлю обед. На подступах к мысу Лах пошёл морской песок, нормальный такой плотный морской песок, отдушина после стольких километров по топям, марям и илу. И плещут волны, а не хлюпает под ногами болотная жижа морского берега! Это был сложный путь. Никогда не забуду то одиночество в голой мокрой тундре. В шесть часов выхожу на мыс Лах, крайнюю западную точку острова. Одна из целей настоящего похода достигнута! Таким образом, все крайние точки Сахалина — южные мыс Анива и мыс Крильон , северные мыс Марии и мыс Елизаветы , восточная мыс Терпения и теперь западная — мною достигнуты. Через пролив отчётливы очертания материка, горы Хабаровского края. Долго отлёживаюсь на песке — сказывается усталость от марей и топей. Здесь край непуганых зверей и птиц. Осётры, медведи, зайцы, бурундуки, орланы-белохвосты… Ночью два раза, громко крякая, спускалась на озерцо, на берегу которого я ночевал, утка. Впереди мыс Лах По медвежьей тропе на торфяном берегу подхожу к реке Лах, что примерно в 7 км от одноимённого мыса. Структура реки и её окрестностей те же, что и у Варнака: илистая, широкая, глубокая река, вода цвета кофе с молоком, топкие по колено берега. Молочные реки, кисельные берега — наверное, эти образы взяты с рек Варнак и Лах. Приходится форсировать реку Лах в несколько этапов, переправляя на тот берег вещи. Один раз чуть не захлебнулся. Это тяжело, мокро, опасно. На правом берегу Лаха разбиваю палатку, в десятом часу. Тяжёлые тучи весь день висели на небе, но иногда пробивалось солнце. За день пройдено около 20 км. Ночью сияют редкие огни того берега. На севере сахалинского побережья — одинокий огонёк. Татьяна 30 июля 2017 года воскресенье Ночью прошёл кратковременный дождь. Иду по медвежьим следам в траве. Перехожу вброд несколько речек, последней была река Чёрная. После нудной ходьбы по зыбучим пескам на отдалении от берега наконец-то выхожу на песчаное побережье неподалёку от какого-то строения, похожего на отгрузочный пирс. В этих местах раньше была зона, на карте это место обозначено как Дружба нежил. Перехожу коричневую речку Малую Уангу, и через 3 км от берега отходит дорога, которая выводит к дому; слышна работа генератора. Выходит парень, из коренных народностей. Это Игорь, сын Семёна о Семёне позже , открывает калитку. Прошу кипятку, наперёд зная, что в таких местах кипятком дело не обходится. В доме Татьяна, та самая легендарная Татьяна, встречи с которой я ждал. Она сидит за кухонным столом — длинные волосы распущены по плечам — и внимательно смотрит на меня. В соседней комнате работает телевизор, убранство дома вполне соответствует стандартному российскому жилищу, даже и не скажешь, что дело происходит в глуши. Устало сажусь на стул и представляюсь. У нас с ней есть общие знакомые. В Дружбе он несколько дней пережидал буран. Эту книгу, написанную на японском языке, мне мой приятель-востоковед в 2009 году. Как выяснилось не зря. Перед этим походом я перечитал несколько глав, посвященных Татьяне и её мужу Семёну. Татьяна живёт здесь уже 22 года: тридцатилетней она переехала сюда с Лазарева. Здесь, на месте бывшей сталинской зоны, она стала жить с мужем Семёном Бельды, нанайцем по национальности, и его сыном от предыдущего брака Игорем. История этой семьи такова. После развала Советского Союза Семён с тремя сыновьями и четырьмя товарищами обосновались в Дружбе, где сохранились постройки времён ГУЛАГа. Здесь они организовали оленеводство. Начали с восьми оленей, которых привели с собой после развала большого оленеводческого совхоза в Виахту. Вскоре оленеводческое хозяйство разрослось до нескольких десятков голов. Однако олени стали жертвой браконьеров: всё поголовье было уничтожено. Четыре товарища Семёна умерли: кого убили браконьеры, кто в море утонул. Два сына переехали в Виахту. Семён остался с сыном Игорем. Татьяна родом с Астраханской области. В юности перебралась в Лазарев, где работала поваром в столовой. Лазарев и сахалинский берег на участке мыс Погиби — мыс Уанги по сути одна территория, здесь Татьяна и познакомилась с Семёном. В 2013 году Семён умер. Сейчас Татьяна и Игорь живут вдвоём. Татьяна налила мне холодного козьего молока, его я выпил залпом. Налили мне супа и окрошки. У них большое хозяйство: куры, козы, огород. Татьяна шьёт шапки из лисы, делает ремни и тужурки, расшитые бисером, из козьего молока изготавливает масло. Татьяна — женщина харизматичная, что обусловлено, наверное, долгими годами жизни в суровых условиях красивых мест. Тут берёшь ружьё и идёшь на оленя, а потом тащишь его на себе по грудь в снегу тридцать километров. Так мы с Семёном ходили. Женщины сейчас разнеженные пошли. Это мужики баб испортили! Она являет собой ставший уже редким типаж русской женщины и женщины вообще. Когда я впервые перешагнул порог их дома, то увидел за столом барыню: властная, словоохотливая, хлебосольная. Живя на природе, ведя большое хозяйство и занимаясь рукоделием: выделкой из кожи, бисероплетением и пр. Дом, в котором они живут, 1929 года! На берегу виднеется разрушенный деревянный причал. Здесь, в Дружбе, должна была быть паромная переправа, а в Погиби до Лазарева — туннель. По сведениям в Сети одного московского археолога, работавшего здесь в начале 2000-х, на том деревянном пирсе массово расстреливали заключённых — испытывали новый пулемёт-автомат. Великие стройки коммунизма влекут за собой большие человеческие жертвы. Мне предложили помыться в бане она как раз растоплена и переночевать. Ноги гудят, мышцы голеностопного сустава правой ноги болят, ступать тяжело. В березняке нарвал веник, напарился. Через пролив виден материковый мыс Лазарева. В районе трубопроводов — песок: в ходе строительных работ начисто снят плодородный слой; ветер поднимается — всё в пыли. Зимой здесь на буране с трудом проезжаешь: на снегу песок. Лес вырубили: больше в этих местах оленей, глухарей, гоголей, уток-мандаринок и пр. Море грязное, вода в нём какая-то мутная. В общем, нарушена экосистема. Сюда, в эту глушь, никто с экологическими проверками не поедет, слишком далеко. Выходит медведица на дорогу с двумя медвежатами, так они ради забавы медведицу застреливают, медвежонка тоже застреливают, второй убегает в лес. Здесь же, на берегу, под ногами — куски ржавой колючей проволоки, видимо, со времён зоны. Нечаянно наступил на неё ногой, проколол до крови — сталинская эпоха шлёт привет из далёкого прошлого. Манящие огни того берега, маяк вспыхивает на горе над Лазаревым, — монументальная красота. Вода в проливе Невельского стремительно, всплёскивая, течёт-переливается на север. Здесь, как и на мысе Погиби, живут по хабаровскому времени — на час раньше: материк ближе, чем восточная часть острова, до него каких-нибудь 7-15 км. Вообще же Северо-Запад Сахалина — это другая страна, другой мир. Люди здесь другие, менталитет другой. Пейзажи тоже не те, как в других частях Сахалина. Для ночлега мне выделили отдельную комнату, в которой стоит несколько железных коек; койки, видимо, ещё тех времён — ГУЛАГа. За день пройдено около 12 км. Из истории открытия пролива Долгое время Сахалин считался полуостровом. Экспедиция французского мореплавателя Жана-Франсуа де Лаперуза побывала в этих краях в 1787 году. Глубины здесь маленькие, и французы, пришедшие с юга, посчитали, что Сахалин соединён с материком. В 1797 году британский мореплаватель Уильям Роберт Броутон столкнулся с той же проблемой — уменьшением глубин в этой части пролива. По сравнению с Лаперузом он продвинулся на 8 миль севернее, но также повернул обратно, решив, что находится у входа в залив. К тому же горы материка уходили на северо-восток, сливаясь с островом, что создавало видимость единого берега автор тоже обратил на это внимание, когда подходил к мысу Погиби. В июле 1805 года первая русская кругосветная экспедиция под руководством И. Крузенштерн пришёл к такому же выводу, как и его европейские предшественники: между Сахалином и материком пролива нет. Впоследствии Крузенштерн познакомился с дневниками Броутона и окончательно убедился в своих выводах. В Европе прочно утвердилось мнение, что Сахалин — это полуостров. В апреле-июне 1808 года два японских исследователя — Мацуда Дэндзюро и Мамия Риндзо — совершили экспедицию на Сахалин, который по-японски именовался и именуется Карафуто. Это была уже четвёртая экспедиция, направляемая правительством бакуфу на остров. Они разделились в Сирануси мыс Майделя, недалеко от мыса Крильон на западном побережье Сахалина : Мамия Риндзо пошёл на лодке вдоль восточного побережья острова, дойдя почти до мыса Терпения, а Мацуда Дэндзюро — вдоль западного берега. В море было сильное течение, и от местечка Нотэто у мыса Тык Мацуда пошёл пешком и достиг реки Ракка Лах. Здесь аборигены сообщили ему, что если идти дальше на север, то можно выйти на восточное побережье, то есть обогнуть Карафуто. Таким образом, Мацуда понял, что Сахалин — это остров. Однако дальше на север он не пошёл, так как места были сильно заболочены, пешком там идти сложно автор убедился в этом на личном опыте. Мацуда повернул обратно и в Нотэто встретился с Мамия Риндзо, как раз пришедшим туда с восточного берега для оговорённой заранее встречи с ним. Мамия хотел пойти дальше на север сам, но, во-первых, ни один айн не согласился быть его сопровождающим, во-вторых, была плохая погода, в-третьих, заболоченность пространства затрудняла путь. Мамия подчинился старшему Мацуде, и экспедиция повернула назад. Первооткрывателем пролива между островом и материком по праву должен считаться Мацуда Дэндзюро, а не Мамия Риндзо, однако заслуга Мамия Риндзо заключается в том, что он в дальнейшем подтвердил предположение Мацуды, что Сахалин является островом. В июле 1808 года Мамия начал свою вторую экспедицию на Сахалин и материк, продлившуюся до сентября 1809 года. Он достиг местечка Наньво ныне Луполово на северо-западном побережье, пройдя морским путём самое узкое место пролива, чего до него не могли сделать европейские мореплаватели. Затем вместе с аборигенами из Нотэто он пересёк Татарский пролив и побывал в лагере маньчжур Дэрэн в районе нынешнего Николаевска-на-Амуре. На японских картах Татарский пролив именуется проливом Мамия. На российских картах самый узкий участок акватории между Сахалином и материком называется проливом Невельского. В июне 1849 года русский мореплаватель Геннадий Иванович Невельской в рамках Амурской экспедиции 1849 — 1855 гг. На шлюпках они обследовали Амурский лиман, установили, что Амур судоходен, и затем, делая промеры глубины вдоль материкового берега, дошли до широты 51º40', до которой с юга доходили Лаперуз и Броутон. В Аянском заливе 1 сентября 1849 года он доложил специально приехавшему из Иркутска через Якутск генерал-губернатору Восточной Сибири Н. Вековое заблуждение положительно развенчалось, истина обнаружилась! Невельском взята из книги С. Уанги 31 июля 2017 года понедельник В 9. Затем рокочущей точкой Игорь исчезает в обратном направлении за мыском. Игорь Бельды Перехожу полноводную Уангу по грудь, по горло в холодной воде. Небо хмурится и лишь над материком голубеет. За мысом Уанги, в километрах трёх на север, стоит заброшенный маяк. Всё это киснет под натиском климатических условий. Более того, по возвращении домой я узнал от одного человека, что РИТЭГ радиоизотопный термоэлектрический генератор , питавший этот маяк, затоплен в ближайшем болоте. Информация об этой зоне экологического загрязнения была опубликована. Погиби Уже отчётливо видны дома посёлка Лазарев на материковом берегу. Торфяная стена теснит песчаный берег. На её верху — море ягоды: шикши, голубики и пр. Обедаю у торфяного ручья. Меня встречает груда ржавого металлолома: остатки пирса, остовы судов, в воде — остов экскаватора, жалобного поскрипывающего на ветру ковшом. Сюда, на мыс Погиби, четыре года назад, в июле 2013 года, я , переправившись с материка. В бинокль широкая акватория, разделяющая остров и материк, не кажется равной 7,3 км, а выглядит, как полоска воды, которую можно пройти чуть ли не по колено. На барже мы тогда шли целый час — пересекали мощное течение. Говорят, с мыса Погиби беглые каторжане переплывали на большую землю, многие из них не доплывали. Якобы отсюда и название мыса — Погиби. О мостовом переходе Много говорят особенно в преддверии выборов о необходимости строительства моста или туннеля между Сахалином и материком. Даже если гипотетически предположить, что мост появится, а японцы перебросят со своей стороны мост с Хоккайдо на Сахалин, то откроется неприглядная перспектива: Сахалин станет проходным двором, сюда хлынут все кому не лень мало отмены погранзоны? Вдоль трассы, проходящей по суше, построят объекты общепита, торговли, появится сфера услуг и как следствие — грязь, мусор и прочий человеческий фактор. Леса в округе вырубят, море загадят окончательно. Примеры с трубопроводами об этом лаконично говорят. Я уже вижу эту апокалиптическую картину. Уж лучше мой Сахалин пусть остаётся оторванным, изолированным от материка. Это обогатит лишь определённую когорту людей. Во-вторых, северо-запад острова является единственным БОЛЬШИМ местом нетронутого Сахалина; все остальные нетронутые места — меньше. Это уникальный район, уникальная акватория, и всякое вмешательство цивилизации здесь наносит непоправимый ущерб. Нужно оставить в покое эти места и людей, там живущих. Не нужно здесь никаких мостов, туннелей и прочих проектов, ведь у этих прожектёров что ни стройка, то — уничтожение природы, выселение аборигенов. Кроме того, чем недоступнее место, тем лучше: любители лёгкой и комфортной жизни остаются в пределах своих ареалов обитания и не мешают жить свободным людям. В-третьих, соединение островов Сахалина и Японии с материком является частью глобализации. Так, японцы будут, не выходя из поезда, путешествовать, скажем, из Токио в Лондон через Сахалин и материковую Россию, причём за короткое время на усовершенствованном поезде-пуле синкансэне. Но к чему вся эта спешка? Человечество и так куда-то спешит, мир ускоряется, т. Назад уже не вернёшься, но ещё можно остановиться, пока не поздно, хотя бы оставить как есть. Но… это всё утопические мысли, нужно здраво смотреть на реалии: т. Апокалипсис будет в первую очередь экологическим. Так думал я на подступах к мысу Погиби. Сразу жара, комары, оводы. Иду в режиме 25 минут хода — 5 минут отдыха. По такого рода дороге в данном режиме прохожу 1 км за десять минут. От мыса Погиби начинается край озёр, больших и маленьких. Они раскиданы по обеим сторонам дороги. Комары зверствуют, воюю с ними с помощью спрея. Разбил палатку в лесу у маленького ручейка. За день проделал около 45 км с учётом пару километров на мотоцикле с Игорем до устья реки Уанги. После чая — сразу отбой, сил нет ни на что. Дорога на Вал 1 августа 2017 года понедельник Утром сквозь сон слушаю пение лесной птички. Как она красиво пела! Никакая человеческая музыка не сравнится. Здесь живёт Владимир Салимзянов. У него я останавливался четыре года назад по пути с Погиби, он меня сразу узнал. Владимир здесь уже 62 года, с самого рождения, не считая службу во флоте, привёз сюда жену. Неподалёку брат его с супругой живут, также за трубой следят. Хозяйство у дяди Володи большое. При мне он заготавливает соленья на зиму. В этом году лето здесь жаркое, дождей мало, в отличие от других районов Сахалина. Дядя Володя накормил меня ухой и всё рассказывал, рассказывал. Его отец три войны прошёл: Халхин-Гол, Финскую и Великую Отечественную, в общей сложности воевал десять с половиной лет. Его приезду на Сахалин способствовало следующее: будучи лесником под Читой, на пнях срубленных деревьев оставлял свои инициалы было такое правило США, что заинтересовало КГБ. На дворе стоял лихой 1953 год, разгар холодной войны. Кто-то предупредил Шакирзяна о грозящей беде, и ему пришлось бежать на Сахалин, как раз вербовка была. Водители пообедали у дяди Володи и на обратном пути пообещали меня забрать — подвезти до Вала. Трасса на Вал уходит на северо-восток от Вагиса. Дорога на Даги — по ней я шёл в 2013 году — идёт напрямую, на восток, но на ней сейчас людей нет, так как работы там не ведутся, и никто не подберёт. Комаров кормить смысла нет. Мужики ежедневно мотаются туда возят до трубы щебень и обратно. Я проехал с ними часов пять и уже вымотан, а они — каждый день! Ближе к федеральной трассе нас встречают туман и холод. С Вала до Ноглик добираюсь на кран-балке. В Ноглики въезжаю уже после восьми часов вечера. За весь поход пройдено свыше 210 км.
Last updated
